Харри слушал не перебивая.

— Я понимаю, — сказал он наконец. — Спасибо, что позвонили.

Он отсоединился и набрал новый номер.

— КРИПОС, — ответил усталый голос на коммутаторе. — Вы звоните Микаэлю Бельману.

— Да. Холе из убойного отдела. А где Бельман?

Голос сообщил, где находится комиссар.

— Логично, — сказал Харри.

— Что? — зевнула девица на коммутаторе.

— Ведь он этим и занимается, правда?

«Шёйенский скалодром» — вот что гласила надпись на стеклянной двери, выходившей прямо на парковку. Он открыл дверь и вошел внутрь. Спускаясь по лестнице, остановился, чтобы пропустить стайку радостных школьников, направлявшихся к выходу. Сбросил ботинки, оставил их внизу у лестницы. В просторном зале полдюжины человек находились на разных уровнях десятиметровых скальных стендов. И хотя это были просто стены, они напоминали горные склоны из папье-маше в фильмах про Тарзана, которые Харри с Эйстейном в детстве смотрели в кинотеатре «Симра». С той разницей, что из этих торчали красочные зацепы и крюки с узлами и карабинами. От синих матов, по которым шел Харри, тянуло мылом и потными ногами. Он остановился рядом с кривоногим коренастым мужиком, сосредоточенно следившим за выступом у себя над головой. От его альпинистской обвязки тянулась веревка к человеку, висевшему на руке в восьми метрах над ними. Человек раскачался, поднял ногу, завел пятку за розовый грушевидный зацеп, другой ногой встал на маленький выступ и, подтянув веревку, элегантным, плавным движением намотал ее на якорь.

— Got you! [118] — крикнул он и, качнувшись на веревке, уперся ногами в стену.

— Хват пяткой, — прокомментировал Харри. — Любит твой шеф выделываться, а?

Юсси Колкка не ответил и даже не удостоил Харри взглядом, только потянул за рычаг спускового устройства.

— В офисе сказали, что ты здесь, — сообщил Харри скалолазу, скользнувшему по веревке вниз.

— Я тут занимаюсь каждую неделю по графику, — пояснил Бельман. — Возможность тренироваться в рабочее время — одно из преимуществ полицейской службы. А ты, Харри? Выглядишь накачанным. Приличная мышечная масса. То, что надо для скалолазания.

— Амбиций только маловато, — посетовал Харри.

Широко расставив ноги, Бельман приземлился и слегка потянул за веревку, чтобы ослабить узел-восьмерку.

— Не понял.

— Не вижу смысла в том, чтобы карабкаться так высоко. Предпочитаю боулдеринг где-нибудь на горках. Иногда хожу по холмам.

— Боулдеринг, — фыркнул Бельман, расстегнул обвязку и снял ее. — А ты знаешь, что гораздо больнее падать без веревки с двухметровой высоты, чем с веревкой с тридцати?

— Да, — криво улыбнулся Харри. — Это я знаю.

Бельман сел на скамейку, скинул скальные туфли, похожие на балетные, и растирал ноги, пока Колкка подтягивал и сматывал веревку.

— Получил мое сообщение?

— Да.

— Тогда к чему такая спешка, мы ведь в два все равно увидимся?

— Я хотел кое-что прояснить, Бельман.

— Прояснить?

— До того, как мы встретимся со всеми остальными. Нам надо договориться, на каких условиях я войду в команду.

—  В команду? — Бельман рассмеялся. — О чем это ты, Харри?

— Ты хочешь, чтобы я выразился точнее? Я не нужен тебе, чтобы позвонить в Австралию и уговорить эту девицу прилететь сюда и изобразить подсадную утку, с этим ты и сам отлично справишься. От меня тебе нужна помощь.

— Харри! Честно говоря, сейчас…

— Ты выглядишь усталым, Бельман. И сам уже это замечаешь, верно? По-твоему, после убийства Марит Ульсен пресса как с цепи сорвалась. — Харри присел на скамейку рядом с комиссаром. Даже сидя, он был сантиметров на десять выше. — В прессе изо дня в день настоящая «Feeding frenzy». [119] Нельзя пройти мимо газетной стойки или включить телевизор, чтобы тебе не напомнили про Дело. Дело, которое ты не раскрыл. Дело, о котором постоянно зудит начальство. Это из-за него приходится устраивать пресс-конференции, где стервятники, перекрикивая друг друга, набрасываются на тебя с вопросами. Теперь еще тип, которого ты сам же и отпустил, просто взял и растворился в воздухе. А стервятников-журналистов все больше и больше, и некоторые клекочут уже и на шведском, и на датском, а то и на английском. Мне доводилось испытать такое, Бельман. Скоро они, черти, и по-французски заговорят. Потому что ты обязанраскрыть это Дело, Бельман. А оно не движется с места.

Бельман не отвечал, у него на лице перекатывались желваки. Подошел Колкка, убрал веревку в рюкзак, но Бельман движением головы велел ему уйти. Финн, как послушный терьер, вразвалочку потрусил к выходу.

— Что тебе надо, Харри?

— Я предлагаю решить это здесь, с глазу на глаз, а не при всех.

— Ты хочешь, чтобы я попросилтебя помочь?

Харри заметил, как Бельман изменился в лице.

— Думаешь, твое положение позволяет тебе торговаться, Харри?

— Ну… Думаю, оно уже давно не было таким выгодным.

— Ошибаешься.

— Кайя Сульнес не хочет на тебя работать, Бьёрна Холма ты повысил по службе, но засадил в офис. Если ты вышлешь его снова на место происшествия, он будет только рад. Я единственный, на кого ты сейчас можешь как-то надавить, Бельман.

— Ты забыл, что я могу тебя упечь, и тогда ты отца живым не увидишь.

Харри покачал головой:

— Видеться больше не с кем, Бельман.

Микаэль Бельман удивленно поднял бровь.

— Утром мне звонили из больницы, — сказал Харри. — Ночью отец впал в кому. Абель, его врач, говорит, он из нее уже не выйдет. О чем мы с отцом не успели поговорить, о том уже не поговорим.

Глава 54

Тюльпан

Бельман молча смотрел на Харри. Точнее, на Харри смотрели его глаза, коричневые, как у лани, но их взгляд был обращен внутрь. Харри знал, что там, внутри, наверняка заседает какой-то комитет, причем, похоже, между участниками возникли серьезные разногласия. Бельман намеренно медленно отстегнул от пояса мешочек с магнезией, словно хотел выиграть время. Время на размышления. Потом резким, злым движением запихнул мешочек в рюкзак.

— Если бы я и правда попросил мне помочь, не имея возможности надавить на тебя… — сказал он, — то с какой бы стати тебе на это соглашаться?

— Не знаю.

Бельман оставил свой рюкзак и взглянул на Харри:

— Не знаешь?

— В общем, так. Я уж точно сделаю это не из любви к тебе, Бельман. — Харри перевел дух. Повертел в руках сигаретную пачку. — Попробую тебе объяснить: даже тот, кто считает себя бездомным, иногда вдруг понимает, что у него есть дом. Место, где он бы хотел когда-нибудь быть похороненным. Знаешь, где бы мне хотелось лежать после смерти, Бельман? В парке перед Управлением полиции. Не потому, что я так сильно люблю полицию, не потому, что так называемый корпоративный дух для меня что-то значит. Наоборот, мне плевать на трусливую полицейскую лояльность, на кровосмесительное кумовство, единственное объяснение которому — боязнь, что и тебе самому когда-нибудь понадобится ответная услуга. Коллега, который способен тебе и отомстить, и обеспечить нужные свидетельские показания, и, если понадобится, на что-то закрыть глаза. Я все это ненавижу. — Харри повернулся к Бельману. — Но полиция — единственное, что у меня есть. Это мое племя. А распутывать убийства — моя работа. И не важно — для КРИПОС или для убойного отдела. Ты в состоянии это понять, Бельман?

Микаэль Бельман сжал пальцами нижнюю губу.

Харри кивком показал на стенд:

— На сколько баллов ты лазаешь, Бельман? На семь с плюсом?

— На восемь с минусом. Примерно.

— Это круто. Хотя спорим, сам ты считаешь, что лазаешь еще круче. Вот и я — что-то в этом роде.

Бельман кашлянул:

— Ладно, Харри. — Он туго затянул шнуровку на рюкзаке. — Будешь нам помогать?

Харри сунул сигареты в карман и склонил голову: