— Нет значит «нет», — произнес голос.

Дверь захлопнулась.

— Эй, послушайте! Але! Вы здесь?

Она ощупью двинулась вперед и обнаружила дверь.

Немедленно толкнула ее, не позволяя страху взять над собой власть, очутилась на другой темной лестнице. Далеко вверху она увидела свет и одним махом преодолела три пролета. Свет проникал через стекло одной из вращающихся дверей, и она толкнула ее. Вошла в простой голый коридор, где, по всей видимости, уже отказались от идеи покрасить облупившиеся стены, и от них пахло затхлой сыростью. Двое мужчин стояли прислонившись к стене, в углах ртов у них были сигареты, она почувствовала сладковатый дым. Оба окинули ее безразличными взглядами. Она надеялась, что безразличными. Тот, что пониже ростом, был черным, наверное африканец. У другого, повыше и белого, на лбу был шрам в форме треугольника, напоминающий дорожный знак. В их ведомственном журнале «Политиет» она читала, что в Гонконге на улицах почти тридцать тысяч полицейских, что он считается самым безопасным городом из городов-миллионеров. Но то на улицах.

— Looking for hashish, lady? [6]

Она покачала головой, стараясь казаться как можно более уверенной, попыталась вести себя так, как сама советовала девчонкам в те времена, когда ездила по школам: иди с таким видом, как будто ты твердо знаешь, куда направляешься, а не как заблудившаяся овца. Не как добыча.

Они улыбнулись ей в ответ. Другая дверь в коридоре оказалась заложена кирпичами. Оба вытащили руки из карманов брюк, а сигареты изо рта.

— Looking for fun, then? [7]

— Wrong door, that's all, [8] — сказала она и повернулась, намереваясь выйти.

Вдруг вокруг ее запястья сомкнулась рука. У страха оказался привкус алюминиевой фольги. В теории она знала все. Тренировалась в освещенном спортзале на резиновом мате в присутствии инструктора и коллег.

— Right door, lady. Right door. Fun is this way. [9]

Она почувствовала запах рыбы, лука и марихуаны. К тому же в спортзале был только один противник.

— No thanks, [10] — произнесла она, стараясь, чтобы голос звучал уверенно.

Чернокожий встал рядом с ней, схватил ее за другое запястье и сказал фальцетом:

— We will show you. [11]

— Only there's not much to see, is there? [12]

Все трое повернулись в сторону вращающейся двери.

Она знала, что в паспорте у него записан рост сто девяносто четыре сантиметра, но сейчас он стоял в проходе, построенном по стандартам Гонконга, и выглядел по меньшей мере на все двести десять. И в два раза шире, чем час назад. Руки его были опущены и только чуть-чуть отстояли от туловища, но он не двигался, не сверлил их взглядом, не рычал, просто смотрел на белого и повторил:

— Is there, jau-ye? [13]

Она почувствовала, как напряглись пальцы белого, сжимающие ее запястье, заметила, что черный переминается с ноги на ногу.

— Ng-goy, [14] — произнес человек в дверном проеме.

Она почувствовала, что их руки неохотно отпустили ее.

— Пошли, — сказал он и легко подхватил ее под локоть.

Когда они вышли за дверь, она ощутила, как горят щеки. Это из-за напряжения и стыда. Ей стало стыдно оттого, как ей вдруг сделалось легко, оттого, как медленно, оказывается, ее мозги соображают в опасной ситуации, насколько охотно она позволила ему разобраться с двумя этими безобидными торговцами гашишем, которые просто хотели ее попугать — всего-то.

Он сопроводил ее на два этажа вверх и дальше, за вращающуюся дверь, где поставил прямо напротив лифта, нажал на кнопку, вызывая его вниз, встал рядом, не отрывая взгляда от светящейся цифры «11» над дверью.

— Гастарбайтеры, — произнес он. — Им одиноко и скучно, только и всего.

— Знаю, — ответила она упрямо.

— Нажмите на G, чтобы попасть на первый этаж, потом идите направо и прямо, и вы окажетесь на Натан-роуд.

— Прошу вас, выслушайте меня. Вы единственный в убойном отделе специалист по серийным убийцам. Ведь именно вы поймали Снеговика.

— Верно, — подтвердил он. Она заметила, что во взгляде его что-то изменилось, и он провел пальцем от подбородка к правому уху. — А потом я уволился.

— Уволились? Вы хотите сказать, взяли отпуск на неопределенное время?

— Уволился. То есть завязал со всем этим.

Только сейчас она заметила, что его правая скула несимметрична левой.

— Гуннар Хаген сказал, что, когда вы уезжали из Осло шесть месяцев тому назад, он вам предоставил отпуск на неопределенное время.

Мужчина улыбнулся, и Кайя поразилась, как улыбка изменила его лицо.

— Это только потому, что Хаген никак не может понять… — Он не договорил, и улыбка исчезла. Взгляд его был по-прежнему прикован к табло лифта, который теперь был на пятом этаже.

— В любом случае в полиции я больше не работаю.

— Вы нужны нам… — Она перевела дыхание. Знала, что рискует, но действовать надо было быстро, пока он не сбежал снова. — А мы вам.

Он посмотрел на нее:

— С чего вы так решили?

— Вы задолжали Триаде. Вы покупаете наркотики на улице, в бутылке. Вы живете… — она состроила гримасу, — здесь. И у вас нет паспорта.

— Мне здесь нравится, к чему мне паспорт?

Раздалось «дзинь», двери лифта со скрежетом разъехались в стороны, и оттуда, от набившихся в него человеческих тел, пахнуло жаром и вонью.

— Я не поеду! — заявила Кайя громче, чем ей хотелось бы, и увидела, что пассажиры лифта смотрят на нее со смесью нетерпения и откровенного любопытства.

— Нет, поедете, — сказал он, поднес руку к ее спине и осторожно, но решительно впихнул в лифт. Она моментально оказалась в гуще людей, которые не давали ей возможности ни пошевелиться, ни обернуться. Наконец она повернула голову и увидела, как закрываются двери.

— Харри! — позвала она.

Но его уже и след простыл.

Глава 4

«Sex Pistols»

Старый владелец гостиницы задумчиво поднес указательный палец ко лбу, прямо под чалму, и посмотрел на нее долгим оценивающим взглядом. Потом взял телефон и набрал номер. Произнес несколько слов по-арабски и положил трубку.

— Ждать, — сказал он. — Может быть, а может быть, и нет.

Кайя улыбнулась и кивнула в ответ.

Они сидели друг против друга по обе стороны узкого стола, который выполнял функции стойки администратора, и смотрели друг на друга.

Зазвонил телефон. Он поднял трубку, выслушал собеседника и снова положил трубку, не произнеся ни слова.

— Сто пятьдесят тысяч долларов, — сказал он.

— Сто пятьдесят? — переспросила она, не веря своим ушам.

— Гонконгских долларов, госпожа.

Кайя принялась считать в уме. Значит, это будет примерно сто тридцать тысяч норвежских крон. Почти в два раза больше того, что ей разрешили потратить.

Когда она его нашла, было уже за полночь, и прошло почти сорок часов с того времени, когда она спала в последний раз. Блок «Н» она прочесывала в течение трех часов. Составила себе мысленную карту этого места и искала систематически, проходя ночлежки, кафе, закусочные, массажные клубы и молитвенные комнаты, пока наконец не добралась до самых дешевых ночлежек, комнат и залов для спанья, где обитала импортированная рабочая сила из Африки и Пакистана, те, у кого нет даже отдельных комнат, только угол за загородкой, без двери, без телевизора, без кондиционера и какой бы то ни было частной жизни. Черный ночной портье, впустивший Кайю, долго смотрел на фотографию и еще дольше — на протянутую ему стодолларовую купюру, прежде чем взять деньги и указать на один из углов.